По древним улочкам Старого города Кашгара проносился шепот ветра, несущий отголоски цивилизации, пережившей тысячелетия. Но для Алима, владельца местного уйгурского магазина, этот шепот с каждым днем становился все слабее. Он стоял у входа в свой маленький магазинчик и смотрел, как бульдозеры с грохотом проносятся по улице; металлические челюсти с беспощадной силой вгрызались в многовековые здания.
История Алима – лишь одна из нитей в полотне культурного уничтожения, происходящего в Восточном Туркестане. На протяжении многих поколений уйгурский народ называл эту землю своим домом, его самобытность глубоко укоренилась в ее почве, его традиции были такими же вечными, как сама пустыня Такламакан. Но в последние годы над землей нависла буря, грозящая смести все, что им дорого.
Систематическое уничтожение уйгурской культуры всерьез активизировалось в 2017 году под прикрытием войны Си Цзиньпина с уйгурами, «народной войны с террором» и кампании «синизации». То, что началось с усиления надзора и ограничений на религиозную практику, вскоре переросло в полномасштабное наступление на уйгурскую идентичность. Мечети, стоявшие веками, были снесены с лица земли, их замысловатые купола и минареты заменили стерильными правительственными зданиями. Древние уйгурские кладбища, бывшие местами почитания и связи с предками, были снесены бульдозерами и заасфальтированы.
В Хотане, городе с глубокими историческими корнями, ландшафт был безвозвратно изменен. Австралийский институт стратегической политики сообщил, что в период с 2017 по 2020 год в Восточном Туркестане было разрушено или повреждено около 16 000 мечетей – 65 % от общего числа. Среди них была и мечеть Джама – 1000-летнее архитектурное чудо, пережившее бесчисленное количество правителей и режимов. Теперь от нее остались лишь воспоминания и выцветшие фотографии.
Нападение на уйгурскую культуру выходит далеко за рамки физических сооружений. Так, организация Human Rights Watch (HRW) сообщила, что китайские власти систематически меняют названия сотен деревень на родине уйгуров. Названия, имеющие религиозное, историческое или культурное значение для уйгуров, заменяются общими терминами, отражающими идеологию Коммунистической партии Китая. Деревня «Имам Мазар» (Храм Имама) становится «Деревней Счастья». «Султан Кириши» (Султанский вход) теперь „Улица гармонии“. С каждой сменой названия часть уйгурской истории стирается, заменяясь на утвержденную государством искаженную версию реальности.
В докладе HRW подробно описываются масштабы этих изменений. В ходе исследования было выявлено около 630 деревень, названия которых были изменены, чтобы убрать религиозные или культурные отсылки. Большинство этих изменений произошло во время разгара репрессий против уйгуров, которые несколько правительств и правозащитных организаций назвали геноцидом. Новые имена, лишенные религиозных, исторических или культурных отсылок, являются частью тысяч безобидных на первый взгляд изменений имен. Две организации выделили три основные категории изменений имен. Религиозные и уйгурские культурные традиции были устранены, в том числе «ходжа», титул суфийского религиозного учителя, который был удален как минимум из 25 названий деревень; «ханика», тип суфийского религиозного здания, был удален из 10 названий деревень; и «мазар», означающий святыню, который был удален как минимум из 41 названия деревни.
Кроме того, были удалены названия, обозначающие уйгурские королевства, республики или лидеров до 1949 года, когда была создана Китайская Народная Республика. В Восточном Туркестане больше нет деревень со словами « Xelpe», «Khalifa» (халиф, правитель) или «Mesjit» (мечеть) в их названиях.
Практика переименования населенных пунктов, как и многие другие меры, введенные в Восточном Туркестане, была впервые применена в Тибете. С 2023 года китайское правительство стало называть Тибет в официальных документах «Сицзан». С 2017 года официальные китайские названия получили населенные пункты в Аруначал-Прадеш, спорном гималайском регионе, на территорию которого претендует Китай.
Для Гульнисы, уйгурской женщины, живущей сейчас в изгнании, боль от этого стирания глубоко личная. «Деревня моей бабушки, где наша семья жила на протяжении многих поколений, называлась „Орда Остен“, что означает „Дворцовый канал“. Теперь я слышу, что ее переименовали в «Процветающую дорогу». Но какое может быть процветание, когда у нас отнимают нашу самобытность?» – рассказывает она.
Культурный геноцид распространяется и на сам язык уйгурского народа. Мандаринский китайский заменил уйгурский в качестве основного языка во всех школах Восточного Туркестана. Детям запрещено говорить на родном языке даже на переменах. Книги на уйгурском языке были сожжены, а авторы, ученые и представители интеллигенции посажены в тюрьму за преступление, связанное с сохранением их культурного наследия.
Под предлогом «профессионального обучения» и «борьбы с бедностью» сотни тысяч уйгуров были отправлены в концентрационные лагеря. Выжившие рассказывают о насильственной идеологической обработке, когда заключенных заставляют отречься от своей веры, петь патриотические песни и присягать на верность Коммунистической партии Китая (КПК). Спутниковые снимки и рассказы очевидцев свидетельствуют об обширной сети этих лагерей, их высокие стены и сторожевые башни служат суровым напоминанием о человеческих жертвах от культурного истребления.
Международное сообщество не молчит перед лицом этих злодеяний. В январе 2021 года Государственный департамент США постановил, что зверства Китая в отношении уйгуров равносильны геноциду и преступлениям против человечности. Европейский парламент, Канада и Нидерланды выступили с аналогичными заявлениями. Тем не менее, культурное уничтожение не прекращается.
В то время как ЮНЕСКО, призванная защищать культурное наследие во всем мире, открыто заявляет о разрушении культурных объектов в Украине, ее реакция на ситуацию в Восточном Туркестане остается безмолвной. Это несоответствие не осталось незамеченным, и критики утверждают, что молчание ЮНЕСКО равносильно молчаливому одобрению действий Китая.
На закате над преображенным ландшафтом Восточного Туркестана становятся очевидны все масштабы культурного геноцида. Стираются не только здания и названия, но и сама душа народа. Образ жизни уйгуров – их обычаи, верования, связь с землей – систематически разрушается и заменяется одобренной государством версией китайской культуры.
Для Алима, Гульнисы и миллионов других уйгуров будущее неопределенно. Их борьба – это не только сохранение зданий или имен, но и борьба с этнической чисткой своего народа в целом. Пока мир наблюдает за происходящим, остается открытым вопрос: переживет ли этот натиск богатейший уйгурский культурный мир или станет лишь угасающим воспоминанием, о котором шепчут ветры, проносящиеся по уже изменившейся земле?
Последствия этих действий глубоки и далеко идущи. Согласно международному праву, уничтожение культурного наследия и насильственная ассимиляция этнической группы могут считаться актами геноцида. Статья 27 Международного пакта о гражданских и политических правах, который Китай подписал, но не ратифицировал, гласит: «В тех государствах, где существуют этнические, религиозные или языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не должно быть отказано в праве совместно с другими членами своей группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком».
Совет по правам человека ООН (UNHRC), независимый экспертный орган, толкующий Пакт, в своем Общем комментарии заявил: «Защита этих прав направлена на обеспечение выживания и дальнейшего развития культурной, религиозной и социальной самобытности соответствующих меньшинств, обогащая тем самым ткань общества в целом….. Эти права должны защищаться как таковые».
Несмотря на явные нарушения этих принципов, китайское правительство продолжает свою кампанию, не обращая внимания на международное осуждение. Переименование деревень, разрушение мечетей и святынь, политика насильственной ассимиляции – все это часть более широкой стратегии, направленной на стирание уйгурской идентичности и замену ее гомогенизированной версией китайской культуры. Эта стратегия направлена не только на контроль над настоящим, но и на переписывание истории и формирование будущего.
Международное сообщество должно продолжать освещать эти злодеяния и призывать китайское правительство к ответу за свои действия. Это означает не только осуждение политики, но и поддержку усилий по сохранению уйгурской культуры. Это может включать в себя предоставление платформ для высказываний уйгуров, поддержку инициатив по сохранению культуры и обеспечение того, чтобы мир не забывал о богатом наследии уйгурского народа.
Пока мир наблюдает за происходящим, уйгурский народ продолжает сопротивляться. В изгнании они неустанно работают над сохранением своего языка, традиций и самобытности. В Стамбуле растущая уйгурская диаспора нашла убежище и воссоединилась со своей культурой. В школах преподается уйгурский язык, а в общественных центрах проводятся занятия по традиционной музыке и танцам. Эти усилия свидетельствуют о стойкости уйгурского народа и его решимости сохранить свою культуру, несмотря ни на какие трудности.
История уйгуров – это история борьбы и стойкости, история народа, который борется за сохранение своей самобытности перед лицом непреодолимых препятствий. Эту историю нужно рассказывать и пересказывать, чтобы мир не забыл о богатом многообразии уйгурской культуры и непрекращающихся попытках стереть ее с лица земли. Пусть ветер доносит шепот из древних переулков Старого города Кашгара, и пока есть такие люди, как Алим и Гульниса, этот шепот не умолкнет.
Copyright Center for Uyghur Study - Все права защищены.